Первоисточник статьи
Приглашение принять участие в Евразийском философском конгрессе в Москве раскрыло тот аспект современной ситуации в России, который существенно отличается от тех образов, которые мы получаем в СМИ. Это заставило меня частично пересмотреть свое объяснение замороженного конфликта на Украине в этой газете («Долгая война», Indian Express, 17 ноября 2022 г.).
Тогда я утверждал, что затяжные войны вызваны стратегической глубиной воюющих сторон, расплывчатыми целями, движущимися и несовместимыми целями войны, а также вовлечением третьих сторон, заинтересованных в поддержании боевых действий. Мое знакомство с тем, что на самом деле происходит в России, тщательно скрываемое от нас мировыми СМИ, показало мне, как более глубокий слой коллективной памяти и решимость защитить то, что люди считают священным, могут сплотить элиты и массы и усилить стимул к продолжать военные действия.
Было приятно видеть на Конгрессе энергичные споры между философами из Европы, разных частей России и Азии о том, как разные люди, живущие в одном жизненном пространстве, могут достичь общей, коллективной идентичности. Опираясь на «русскую идею» Пушкина, Достоевского и Бердяева, российские авторы выдвинули концепцию «евразийской идентичности», которая, как они утверждали, объединяет разнообразные народы огромной страны, простирающейся по Европе и Азии. Это подняло общие, сравнительные и межнациональные вопросы и переросло в дискуссии об Индии, Шри-Ланке и «арабском сознании».
И общий тон бесед, и возникшие идеи были поразительны. Как мы можем достичь значимого диалога между противниками, когда «Я» и Другой сражаются в битве без общих терминов дискурса? Что может стимулировать противников взаимодействовать друг с другом? Какие ресурсы — онтологические, эпистемологические, материальные и коммуникативные — могут составить равные условия для диалога?
Общий ход разговоров стал важным выводом Конгресса. Содержательный диалог между противниками становится возможным, когда они признают и принимают священные убеждения друг друга. Объединение онтологического реализма в отношении культурного разнообразия и его эпистемологической конструкции с точки зрения единого видения общества является необходимым условием законного порядка в разнообразных обществах с множеством конфессий и региональной идентичностью. Предлагает ли «евразийская философия» целостный набор убеждений и лежит ли в основе российского общества, остается открытым для более глубокого эмпирического исследования.
Пока русские философы пытались дать определение русской коллективной идентичности, я решил поискать социальный резонанс евразийской идентичности и посмотреть, как русские люди справляются с обыденной проблемой выживания в своей повседневной жизни. У меня возникло ощущение общества, которое справляется и живет бок о бок с войной на истощение. Санкции дали толчок развитию местной промышленности и торговли между различными регионами обширной страны. Некоторые западные товары, попавшие под санкции, попадают в Россию окольным путем. «Разве там не идет война?» Я спросил своего гида. Ее ответ — «Иногда приходится бороться, чтобы сохранить то, что принадлежит тебе» — сосредоточил мое внимание.
Она, как и миллионы россиян, воспитана на героических историях Курской, Ленинградской и Сталинградской битв. Вторая мировая война унесла жизни 27 миллионов россиян. Это коснулось практически каждой семьи. Эти настроения, которые сегодня объединяют элиты и массы российского общества, пугающе похожи на те настроения, которые продлили Вторую мировую войну. Сообщения о том, как простые люди в Украине справляются с войной, показывают развитие национальной солидарности и устойчивости в этой раздираемой войной стране, аналогично тому, что я видел в России. Симметрия приводит к замороженному конфликту, который, при прочих равных условиях, скорее всего, сохранится.
Это ценный урок для западных сторонников Украины, которые свели сложность затяжной войны и ее глубокие психоисторические подоплеки к абсурдным простотам «санкций, боеприпасов и денег». Мрачная история конфликтов показывает, как, когда идеология берет верх над реализмом, а конфликты интересов и восприятий сводятся к столкновению идеологий, последствия становятся ужасающими. По некоторым подсчетам, от 70 до 85 миллионов человек заплатили своей жизнью «за то, чтобы сделать мир безопасным для демократии» во Второй мировой войне. Результатом Холодной войны стала борьба добра и зла, приведшая к массовым резням: Корейская война (1950–1953 годы, примерно три миллиона жертв), Вьетнамская война (1955–75 годы, 3,8 миллиона военных жертв) и более близкие к ней последствия. на сегодняшний день Афганистан (2001-2021 гг., 1 76 000 жертв).
Демонизирующие противники могут на самом деле стать самозванцами.
Приглашение принять участие в Евразийском философском конгрессе в Москве раскрыло тот аспект современной ситуации в России, который существенно отличается от тех образов, которые мы получаем в СМИ. Это заставило меня частично пересмотреть свое объяснение замороженного конфликта на Украине в этой газете («Долгая война», Indian Express, 17 ноября 2022 г.).
Тогда я утверждал, что затяжные войны вызваны стратегической глубиной воюющих сторон, расплывчатыми целями, движущимися и несовместимыми целями войны, а также вовлечением третьих сторон, заинтересованных в поддержании боевых действий. Мое знакомство с тем, что на самом деле происходит в России, тщательно скрываемое от нас мировыми СМИ, показало мне, как более глубокий слой коллективной памяти и решимость защитить то, что люди считают священным, могут сплотить элиты и массы и усилить стимул к продолжать военные действия.
Было приятно видеть на Конгрессе энергичные споры между философами из Европы, разных частей России и Азии о том, как разные люди, живущие в одном жизненном пространстве, могут достичь общей, коллективной идентичности. Опираясь на «русскую идею» Пушкина, Достоевского и Бердяева, российские авторы выдвинули концепцию «евразийской идентичности», которая, как они утверждали, объединяет разнообразные народы огромной страны, простирающейся по Европе и Азии. Это подняло общие, сравнительные и межнациональные вопросы и переросло в дискуссии об Индии, Шри-Ланке и «арабском сознании».
И общий тон бесед, и возникшие идеи были поразительны. Как мы можем достичь значимого диалога между противниками, когда «Я» и Другой сражаются в битве без общих терминов дискурса? Что может стимулировать противников взаимодействовать друг с другом? Какие ресурсы — онтологические, эпистемологические, материальные и коммуникативные — могут составить равные условия для диалога?
Общий ход разговоров стал важным выводом Конгресса. Содержательный диалог между противниками становится возможным, когда они признают и принимают священные убеждения друг друга. Объединение онтологического реализма в отношении культурного разнообразия и его эпистемологической конструкции с точки зрения единого видения общества является необходимым условием законного порядка в разнообразных обществах с множеством конфессий и региональной идентичностью. Предлагает ли «евразийская философия» целостный набор убеждений и лежит ли в основе российского общества, остается открытым для более глубокого эмпирического исследования.
Пока русские философы пытались дать определение русской коллективной идентичности, я решил поискать социальный резонанс евразийской идентичности и посмотреть, как русские люди справляются с обыденной проблемой выживания в своей повседневной жизни. У меня возникло ощущение общества, которое справляется и живет бок о бок с войной на истощение. Санкции дали толчок развитию местной промышленности и торговли между различными регионами обширной страны. Некоторые западные товары, попавшие под санкции, попадают в Россию окольным путем. «Разве там не идет война?» Я спросил своего гида. Ее ответ — «Иногда приходится бороться, чтобы сохранить то, что принадлежит тебе» — сосредоточил мое внимание.
Она, как и миллионы россиян, воспитана на героических историях Курской, Ленинградской и Сталинградской битв. Вторая мировая война унесла жизни 27 миллионов россиян. Это коснулось практически каждой семьи. Эти настроения, которые сегодня объединяют элиты и массы российского общества, пугающе похожи на те настроения, которые продлили Вторую мировую войну. Сообщения о том, как простые люди в Украине справляются с войной, показывают развитие национальной солидарности и устойчивости в этой раздираемой войной стране, аналогично тому, что я видел в России. Симметрия приводит к замороженному конфликту, который, при прочих равных условиях, скорее всего, сохранится.
Это ценный урок для западных сторонников Украины, которые свели сложность затяжной войны и ее глубокие психоисторические подоплеки к абсурдным простотам «санкций, боеприпасов и денег». Мрачная история конфликтов показывает, как, когда идеология берет верх над реализмом, а конфликты интересов и восприятий сводятся к столкновению идеологий, последствия становятся ужасающими. По некоторым подсчетам, от 70 до 85 миллионов человек заплатили своей жизнью «за то, чтобы сделать мир безопасным для демократии» во Второй мировой войне. Результатом Холодной войны стала борьба добра и зла, приведшая к массовым резням: Корейская война (1950–1953 годы, примерно три миллиона жертв), Вьетнамская война (1955–75 годы, 3,8 миллиона военных жертв) и более близкие к ней последствия. на сегодняшний день Афганистан (2001-2021 гг., 1 76 000 жертв).
Демонизирующие противники могут на самом деле стать самозванцами.